Употребление наркотиков тесно взаимосвязано на глобальном уровне. Одна только мысль о том пути, который проходят нелегальные вещества до того, как их употребят, — от момента, когда их вырастят или синтезируют в стране-производителе, очистят и произведут в следующих локациях, а затем переправят контрабандой за границу и океан, — часто заставляет тебя, как наркопотребителя, потом задумываться о людях в других частях света, делающих похожие вещи.

В то время как желание употреблять различные вещества и получать эффект от них почти универсально, культурные и политические ландшафты сильно различаются. Это стало одной из причин, по которой мы захотели рассказать читателям Filter об опыте потребителей наркотиков из России.

Россия печально известна своей наркополитикой — одной из самых жестких в мире. В одном из исследований это было сформулировано так: “Официальная политика государства в отношении употребления наркотиков — это политика “социальной нетерпимости”, которая стремится узаконить и поощрять плохое отношение общества к людям, употребляющим наркотики”.

Специалисты в области снижения вреда в России сталкиваются с различными ограничениями и нападками на их работу, включая недавние попытки запретить публикации о снижении вреда как “пропагандистские”. Люди, употребляющие наркотики, сталкиваются с суровыми приговорами, полицейской жестокостью и нарастающей эпидемией ВИЧ-инфекции, в основном среди потребителей инъекционных наркотиков. Метадон и бупренорфин запрещены, а хранение шприцев зачастую эффективно криминализировано. Отдельные группы населения, такие как сообщество ЛГБТК, несут основную тяжесть подобного подхода.

Но другая жизненно важная связь между потребителями наркотиков — это солидарность и поддержка, которыми мы можем делиться друг с другом, несмотря на то что пандемия мешает нам встречаться лично. Такие организации, как INPUD и PANDA, служат тому примером. Однако и менее формальные связи также быстро развиваются. Авторы этой статьи, к слову, решили сотрудничать, прочитав о работе друг друга в интернете.

Проблемы, с которыми сталкиваются люди, употребляющие наркотики в России, недостаточно освещаются на Западе. Поэтому мы захотели услышать мнения людей, испытавших на себе влияние российской наркополитики. Мы составили список вопросов, перевели их на русский и отправили трем женщинам, употребляющим наркотики, из Москвы и Санкт-Петербурга. Мы надеемся, что их истории послужат напоминанием о том, что все люди, употребляющие наркотики, принадлежат к международному сообществу, которое может стать действительно влиятельным, если объединится по-настоящему.

Как это было — употреблять наркотики в России во время пандемии?

Саше 22 года, и она начинающий веб-дизайнер из Москвы. Девушка употребляет мефедрон и каннабис в рекреационных целях. А еще она — наркоактивистка в своем городе.

”Предложение наркотиков на рынке уменьшилось, — рассказала Саша нашему изданию, — что сделало некоторые вещества, такие как кокаин или кетамин, труднодоступными. Но мои друзья, предпочитающие мефедрон, не заметили большой разницы ни в объемах предложения, ни в ценах”.

Для тех, кто не знаком с этой темой, мефедрон — это сильный стимулятор класса амфетаминов и катинонов. В разных странах его называют по-разному, включая “белая магия”, “мяу-мяу”, “M-smack” и “MCAT”. Он продается в виде мелкого белого порошка, иногда — с желтоватым оттенком. Узнать его можно по неприятному запаху, похожему на несвежую мочу или выхлопные газы. В сочетании с другими веществами, он входит в состав различных наркотиков, известных в Северной Америке как «соли для ванн».

Маше — 35, она живет в Санкт-Петербурге, где у нее есть собственный интернет-магазин косметики. Девушка зависима от уличного метадона.

“В самом начале пандемии многие “магазины” [продавцы наркотиков в Telegram, онлайн-мессенджере, популярном в России] боялись, что их товар будет недоступен. Не менее плохо было из-за отсутствия автобуса [мобильного пункта снижения вреда]. А в целом, как мне кажется, людей, зависимых от наркотиков, вопрос пандемии не волнует — им просто нужно достать свое “лекарство””.

Лилии — 22 года, она тоже живет в Санкт-Петербурге, употребляет метадон и мефедрон. У нее есть собственный канал в Telegram, посвященный людям, употребляющим наркотики. Она известна под никнеймом “Мать Солей”.

«На самом деле, разница не особенно заметна», — рассказала она Filter. — «В первые дни самоизоляции на улицах было мало людей, и риск быть замеченной патрульными был выше. Но теперь все как обычно».

Какие тенденции вы наблюдаете в незаконной торговле наркотиками в России?

Саша — фанатка даркнета. В России многие продавцы начали прятать наркотики в специальных тайниках, которые можно найти с помощью геотегов. Это делает личный контакт ненужным. Саша пользовалась этой услугой.

“Во время эпидемии на Гидре [российская площадка по продаже наркотиков в даркнете] появилась функция доставки”, — объяснила девушка. — “Чтобы ей воспользоваться, нужно заплатить 5 тысяч рублей, но зато “клад” [тайник с наркотиками] будет размещен как можно ближе к указанному покупателем месту. Удовольствие недешевое, но, возможно, эта тенденция закрепится в связи с пандемией и карантином”.

Благодаря своей активности в Telegram Лилия много знает о современных тенденциях в Санкт-Петербурге и за его пределами.

“Рынок наполнен синтетическими и полусинтетическими веществами, такими как пировалерон, синтетические катиноны, метадон”, — говорит она. — “Качество продукции также снижается, а в случае с опиоидами оно вообще постоянно находится на низком уровне, опасном для здоровья. В целом, ситуация по России везде схожа, но в регионах, расположенных рядом с Центральной Азией, героин более-менее высокого качества еще можно найти. Там меньше метадона и мефедрона; преобладает пировалерон”.

Пировалерон — катинон, который в некоторых европейских странах назначают для лечения хронической усталости или сниженного аппетита, — обычно смешивают с мефедроном для получения «соли для ванн». Иногда его также продают под видом МДМА. Поэтому людям, употребляющим наркотики в России, как и наркопотребителям по всему миру, лучше все-таки проверять свои наркотики на содержание примесей.

Саша, Маша и Лилия сошлись во мнении, что там, где они живут, много мефедрона, метадона, каннабиса, «солей для ванн», синтетических каннабиноидов, героина и амфетамина. Но, что интересно, никто из них не упомянул фентанил.

Как правоохранительные органы обращаются с людьми, употребляющими наркотики, во время пандемии?

Саша из Москвы поделилась личной историей о близкой встрече с законом. “Как-то вечером, во время локдауна, я бежала по тротуару, и патрульная машина полиции заметно сбросила скорость, приближаясь ко мне”, — рассказала она. — «Мне повезло, и они не вышли, чтобы обыскать меня, но тем вечером я видела эту машину еще несколько раз».

Лилия описывает такое отношение со стороны полицейских, которое покажется знакомым и жителям Северной Америки. «Правоохранительные органы негативно относятся к таким людям как во время пандемии, так и после нее», — говорит она.

«Главное — не попадаться им на глаза, — продолжает она, — потому что даже если у вас нет с собой запрещенных веществ, сам факт того, что вы употребляете наркотики, вызовет не только презрение, но и вероятность того, что вам могут подбросить наркотики».

Есть ли в вашем районе организации по снижению вреда?

Саша из Москвы признает, что она — относительно привилегированный наркопотребитель, но отмечает, что работающие на пределе службы снижения вреда не ставят её микрорайон на первый план. «Поскольку мой район довольно состоятельный, то есть расположен достаточно близко к центру, мобильные [пункты] снижения вреда до нас не добираются», — сказала она. — «Москва — большой город, и работа таких организаций в первую очередь ведется ​​на окраинах».

Маша и Лилия из Санкт-Петербурга рассказали о работе «Гуманитарного действия», организации по снижению вреда, которая, помимо прочего, обеспечивает работу мобильного пункта обмена шприцев.

«У нас есть отличная организация, которая обеспечивает наркопотребителям доступ к стерильным шприцам, мазям, бинтам, спиртовым салфеткам, буклетам по снижению вреда, информационным материалам о вирусных гепатитах, ВИЧ и СПИДе, передозировках и так далее», — сказала Лилия. — «Организация также проводит бесплатное и анонимное экспресс-тестирование на гепатит, ВИЧ, сифилис, и поддерживает всех, кто в нее обращается».

Несмотря на ценность таких услуг — в Москве они предоставляются Фондом имени Андрея Рылькова, который в прошлом году запустил инновационную программу в области химсекса, — они остаются слишком редкими и недостаточно хорошо финансируются. А различные угрозы и ограничения не дают их работе развернуться в полную силу.

Что важно знать о сообществе потребителей наркотиков в России?

Саша остановилась на ключевом вопросе психического здоровья.

“Для меня вопрос психического здоровья людей, употребляющих наркотики, становится все более и более актуальным”, — сказала она. — “Многие люди нуждались в помощи еще до того, как в их жизни появились наркотики. Зачастую люди выстраивают отношения с психоактивными веществами в попытке помочь самим себе. Я думаю, что в России значительная часть населения подвержена психическим заболеваниям из-за низкого уровня жизни и нездорового семейного окружения».

Маша рассказала о проблемах, связанных с недобросовестными поставщиками:

“Все стало очень доступным. И из-за этого развелось много мошенников — магазины-однодневки в Telegram, которые забирают деньги и исчезают. Прямо как в “старые добрые времена”, когда люди, с которыми ты употребляешь, просто брали твои деньги, шли к дилеру и не возвращались”.

Лилия захотела закончить свой рассказ напоминанием о вреде стигматизации наркопотребителей, присутствующей по всему миру, но особенно ярко выраженной в России, во многом благодаря поощрению со стороны государства. Тем не менее, она с оптимизмом отмечает, что это меняется: если не на политическом уровне, то на общественном:

“Людям нужно знать, что те, кто употребляют наркотики, в первую очередь, тоже люди. Картины из 90-х живы в сознании россиян — тогда потребители наркотиков были в их глазах опасными и деградировавшими существами. Сейчас ситуация, как и картина в целом, изменилась — потребители наркотиков в основном рассматриваются как часть общества, а не как изгои”.

Источник: онлайн-журнал Filter.

Перевод выполнен волонтером Дианой Саликовой.